7. Крупнейшие мошенничества в истории перпетуум мобиле

История с изобретением Орфиреуса

  Рассуждая об искусстве, мы вспоминаем имена Леонардо да Винчи, Микеланджело, Бетховена, говоря о науке-имена Пастера, Коха, Эйнштейна и многих-многих других гигантов мысли, чьи жизнеописания, передаваясь из поколения в поколение, могут служить ярким примером для потомков. Вместе с тем история человеческих устремлений хранит и другие имена, дошедшие до нашего времени лишь на мрачных страницах протоколов уголовной полиции, - это имена людей, связанных со знаменитыми грабежами, убийствами и мошенничествами, особенно с теми из них, которые принято называть преступлениями века.
  История перпетуум мобиле не является в этом смысле исключением. Правда, до сих пор неизвестно, были ли запятнаны ее страницы человеческой кровью, однако о разного рода обманах, мошенничествах и мистификациях, связанных именно с вечными двигателями, сохранилось достаточно свидетельств. Жертвами этих обманов и мистификаций становились не только правители, аристократы и другие представители высших слоев общества, чьи богатства неизменно привлекали разных мошенников, шарлатанов и псевдоученых, но иногда и простые люди, особенно если их голос в силу тех или иных обстоятельств мог как-то способствовать успеху очередного изобретения или реализации далеко идущих замыслов его автора.
  События, о которых рассказывается в этой главе, хорошо известны в истории перпетуум мобиле, и, само собой разумеется, о них нельзя не упомянуть в книге, посвященной вечным двигателям,-ведь этому случаю уделяется место даже во многих серьезных научных словарях и энциклопедиях. Это история изобретения Бесслера-Орфиреуса.
  Карл Элиас Бесслер (рис. 80), чью жизнь и деятельность подробно описал Ф. Бюлау в своей книге «Таинственные истории и загадочные личности», относился к людям, в судьбе которых причудливо переплелись тяжелый труд и удивительные похождения, правда и ложь, бахвальство и глубокомыслие. Сын крестьянина, родившийся в 1680 г. близ Житавы (Циттау), на границе Германии и Чехии, Бесслер с детства отличался блестящими способностями и поразительной любознательностью, проявляя большой интерес к разного рода механическим игрушкам и приспособлениям. Рано покинув школьную скамью, Бесслер начинает вести скитальческую жизнь: он пешком бродит по Чехии и Моравии и даже добирается до Австрии. Чтобы хоть как-то заработать на жизнь во время своих странствий, он перепробовал множество профессий: писал картины и ремонтировал часы, работал стеклодувом, токарем, гравером по меди, занимался изготовлением духовых ружей и даже пытался проникнуть в тайны астрологии. Правда, бродячему ремесленнику - самоучке не очень-то везло: порой его спасали от голода лишь монастырский кров или счастливая случайность. Так было, например, однажды, когда его, обессиленного и изголодавшегося, нашли на обочине дороги проходившие мимо императорские солдаты - они накормили беднягу и снабдили кое-какой старой одеждой.

  Однако Бесслер не унывал - ведь он был человеком, ухитрявшимся извлекать пользу из самой, казалось бы, неблагоприятной для него ситуации, особенно если при этом можно было познакомиться с чем-то новым, неизвестным ему ранее. Приумножению его знаний в немалой мере способствовали и присущие Бесслеру с ранних лет любознательность и пытливость - качества, которые он развивал в себе постоянно. Поэтому, когда однажды Бесслер спас жизнь некоему алхимику, он отнюдь не отвернулся от этого, казалось бы, ученого шарлатана, а, наоборот, постарался выучиться его искусству и постичь все, что было можно в чуждой для него до тех пор науке. Для сильно нуждавшегося Бесслера это была давно желанная возможность, поскольку знание алхимии в ту пору все еще открывало доступ в избранное общество, что в свою очередь сулило определенное положение, славу и богатство. И хотя Бесслер на примере спасенного им алхимика мог легко убедиться, насколько нелегок и небезопасен этот путь, неизбежно связанный с мошенничеством и обманом, все же верх в нем взяло страстное желание пробиться в жизни и тем самым избавиться от безрадостной доли полунищего бродяги - ремесленника.
  Будучи человеком достаточно умным, Бесслер прекрасно понимал, что для успешного осуществления своих намерений ему кроме определенной доли везения и удачи надо было прежде всего найти подходящий объект для мистификации, а также подыскать легковерную публику и обзавестись звучным именем, которое придало бы всему замыслу внешнюю солидность.
  Разработкой этих далеко идущих планов Бесслер стал заниматься в ту пору, когда теоретическое и практическое решение вопроса о перпетуум мобиле считалось одной из центральных научных проблем того времени; этой проблемой занимались тогда алхимики и философы, физики и математики, а также многие другие представители как светской, так и церковной науки. Задача же найти доверчивую публику, по-видимому, не вызывала больших затруднений, поскольку увлечение всякими механическими игрушками, автоматами и другими техническими забавами и чудесами, к числу которых относились и загадочные перпетуум мобиле, прямо способствовало замыслам Бесслера. Правда, не хватало еще третьего условия - звучного имени. В самом деле, Карл Элиас Бесслер - обычное бюргерское имя, перед которым, конечно, не могли распахнуться двери аристократических дворцов. И наоборот, в имени Орфиреус таились солидность и благородство, располагавшие окружающих к доверию.
  Так в начале XVIII в. в научном мире Европы появился новый ученый и специалист, выдающийся механик и изобретатель вечных двигателей Иоганн Элиас Орфиреус, которого иногда называли еще более возвышенно - Орфир. Утверждают, что впервые идея перпетуум мобиле зародилась в голове Орфиреуса в трапезной одного монастыря, где он наблюдал за самодвижущимся вертелом, вращавшимся в потоке теплого воздуха над очагом. Несомненно, однако, что интересу к этой проблеме до некоторой степени способствовали и его занятия алхимией.
  К своей новой роли Орфиреус стал готовиться весьма планомерно, с необыкновенной обстоятельностью. Прежде всего он определился учеником к органных дел мастеру, усердно осваивал тонкости столярного и слесарного дела, а также основательно изучал все, что было известно о принципах построения и конструкциях перпетуум мобиле других изобретателей. Стремясь проникнуть в тайны кабалистического учения, его понятий и ритуалов, которые он считал необходимыми для своей будущей деятельности, Орфиреус наладил связи с раввинами и членами различных еврейских сект - для этого он даже изучил древнееврейский язык.
  Однако постоянные денежные затруднения непрестанно отвлекали Орфиреуса от серьезных исследований проблемы вечного движения. В то время главным источником его существования была медицинская практика. Именно врачевание помогло ему в конце концов получить в жены (правда, частично в счет оплаты за успешное лечение) дочь городского врача из Аннаберга, а впоследствии и бургомистра этого городка, некоего Шуманна. Вместе с рукой дочери бургомистра он получил долгожданное богатство и обрел прочную крышу над головой - этим Орфиреус сделал первый шаг к реализации своих планов, добившись, наконец, возможности вплотную заняться разработкой милой его сердцу идеи. Свой первый перпетуум мобиле он, уединившсь от всех, тайно построил в Гере в 1712 г. И хотя сам Орфиреус остался не слишком им доволен и быстро уничтожил модель, однако сам факт создания вечного двигателя позволил ему проследить за психологической реакцией на подобное изобретение самых разных людей.
  Через три года, в 1715 г., когда Орфиреус вместе со своей женой переселился в Мерзебург, он построил новый перпетуум мобиле, который, наконец, решился представить «комиссии знатоков». Изобретатель заранее предвидел, что его детище наряду со слепым восторгом и неумеренными похвалами вызовет немало споров, возражений и критических замечаний. Чтобы ослабить остроту возможной критики, Орфиреус пригласил нескольких авторитетных ученых, надеясь получить от них надлежащее одобрение своей работы, столь необходимое ему для борьбы с будущими противниками. Вместе с тем, однако, он не позволил членам комиссии, среди которых находился и знаменитый физик и философ того времени Христиан Вольф, заглянуть внутрь механизма, что, впрочем, ничуть не помешало Вольфу охарактеризовать машину Орфиреуса как «нечто достойное восхищения». Он даже считал целесообразным немного приплатить изобретателю, чтобы члены, комиссии, конечно, исключительно в целях торжества науки, получили возможность более детального обследования и изучения этого удивительного устройства, в подлинности и оригинальности которого не было якобы ни малейшего сомнения. Орфиреуса, однако, уговорить на это не удалось. Поэтому комиссия в своем отчете не смогла привести никаких подробностей об устройстве обследованной ею машины, хотя и выдала автору свидетельство о том, что его «счастливо изобретенный перпетуум мобиле вращается со скоростью пятидесяти оборотов в минуту и при этом поднимает груз весом в сорок фунтов на высоту пяти футов». Эту лаконичную характеристику изобретатель дополнил собственным «подробным» описанием своего механизма, который он сам называл perpetuum ac per se mobil - «вечно движущийся как бы сам по себе». Сюда же он приобщил и его изображение, по которому, как видно из рис. 81, совершенно невозможно понять, какой же именно принцип использовал Орфиреус в своем вечном двигателе. Само изобретение Орфиреуса и развернувшиеся вокруг него споры вызывали все больший интерес в научных кругах-в 1715 г. об этой машине было даже упомянуто в первом немецком научном журнале «Труды ученых».

  Правда, у машины Орфиреуса появились и серьезные противники. Одним из них был дрезденский механик Андреас Гертнер, о котором нам известно, что в свое время он, вместе со знаменитым золотых дел мастером Мельхиором Динглингом, также пытался изготовить собственный перпетуум мобиле. Очевидно, именно после своих безуспешных опытов Гертнер даже предложил пари на тысячу талеров, что он докажет поддельность вечного двигателя Орфиреуса.
  Новый перпетуум мобиле привлекал массу любопытных, и находчивый изобретатель стал взимать плату за его демонстрацию: он прибил к своей машине кружку, объявив, будто сбор предназначается для благотворительных целей. Магистрат Мерзебурга также усмотрел в этой истории благоприятный повод для пополнения городской казны - на машину был наложен налог в размере 6 пфеннигов «ежедневного акциза», как на вещь, которую выставляют напоказ. Орфиреус страшно обиделся на это решение и даже угрожал, что переедет вместе со своей машиной в другой город.
  Значительный интерес к его изобретению проявил польский король Август II. Резко критическое отношение Гертнера к этой машине заставило его самого заняться экспериментами, связанными с проблемой вечного движения: он даже попытался было построить свой собственный перпетуум мобиле, правда, ...со скрытым приводным механизмом. По свидетельству, приводимому в «Физическом словаре» Гелера, король изготовил целых три подобных устройства. В двух из них в качестве внешнего, показного привода он использовал традиционные шары, перекатывающиеся по замкнутой спиральной дорожке; настоящий же приводной механизм в виде сильной стальной пружины был скрыт в специальном футляре с искусно замаскированным отверстием для заводного ключа.
  Однако самую большую заинтересованность в приобретении вечного двигателя Орфиреуса проявил ландграф Гессен-Кассельский Карл, которому изобретатель был рекомендован самим Лейбницем. В 1716 г. граф, слывший покровителем наук и искусств, пригласил Орфиреуса к себе. Тот без колебаний принял это предложение и вместе со всей своей семьей переселился в графский замок Вайсенштайн, где ему было дозволено публично продемонстрировать свое детище. Обласканный графом, получив из его рук титул надворного советника, Орфиреус приступил к строительству нового перпетуум мобиле.
  12 ноября 1717 г. в присутствии лейденского физика Виллема Якобуса Гравезанда и императорского архитектора Эмануэля Фишера из Эрлаха, который в ту пору наблюдал за строительством в Касселе паровой машины, перпетуум мобиле был торжественно запущен в специально выделенной для этого комнате замка. Затем комнату заперли и запечатали личной печатью ландграфа. Через две недели, 26 ноября, ландграф в сопровождении своей свиты вошел в бдительно охранявшееся помещение и обнаружил, что колесо вечного двигателя вращается с прежней скоростью. После этого машину остановили, изобретатель тщательно осмотрел ее и опять привел в движение. Когда же через 40 дней, 4 января 1718 г., печать на дверях комнаты снова сломали, колесо все еще продолжало вращаться. В третий раз комнату запечатали на целых два месяца. Однако даже по истечении этого срока комиссию ожидала та же картина, что и раньше: колесо вращалось с «неослабевающей быстротой».
  Гравезанд, которому, как и Вольфу, Орфиреус не позволил подробно ознакомиться со своим перпетуум мобиле, поначалу занял несколько нерешительную позицию, хотя в письме Исааку Ньютону от 1721 г. он упоминает кассельское колесо, как нечто весьма удивительное, но заслуживающее дальнейшего исследования. Позднее он также несколько раз возвращался к машине Орфиреуса; например, в своем сочинении «О возможности вечного движения», изданном в Гааге в 1727 г., он описывает ее как полое колесо или барабан шириной около 14 дюймов и в 12 футов диаметром. При этом Гравезанда крайне удивляла легкость конструкции колеса, изготовленного из деревянных реек, которые были обтянуты вощеным полотном, скрывавшим внутреннее устройство колеса от посторонних глаз. Барабан был насажен на ось диаметром около 6 дюймов, оканчивавшуюся с обеих сторон железными наконечниками длиной по 3/4 дюйма каждый, на которых эта ось вращалась. «Я осмотрел ось, - указывал Гравезанд, - и теперь твердо убежден, что снаружи колеса решительно ничто не способствует его движению».
  Воодушевленный благожелательными отзывами специалистов и широкой публики о выставленном в его замке перпетуум мобиле, ландграф даже наделил Орфиреуса особой «знатной привилегией», в соответствии с которой изобретатель получал значительное денежное вознаграждение, богатый дом и существенное повышение при дворе.
  Большой интерес к вечному двигателю Орфиреуса проявил также Петр I, который в 1715-1722 гг. через своих подданных вел длительные переговоры с изобретателем о покупке его машины. Петр I , весьма увлекавшийся разными мудреными диковинами и хитроумными устройствами, прослышал о машине Орфиреуса в 1715 г. во время своего путешествия по Европе. Тогда же он поручил известному дипломату А. И. Остерману познакомиться с этим изобретением более подробно. Хотя последнему самой машины увидеть не удалось, он все же прислал царю подробный доклад о ней. Библиотекарь Шумахер, которого Петр I специально командировал в Европу с целью покупки произведений искусства и вообще всяких редкостей для создававшейся в то время петербургской Кунсткамеры, прислал царю детальный отчет о переговорах, в котором сообщал, что Орфиреус готов продать свой вечный двигатель за сто тысяч талеров, потому что «это настоящий перпетуум мобиле и никто, кроме как человек злонамеренный, отрицать это не посмеет». В январе 1725 г. Петр I даже готовился к путешествию в Германию, чтобы лично осмотреть удивительный механизм, который его автор гордо называл perpetuum mobile pure artificiale quod durantem materiam - вечным двигателем, который способен работать непрерывно, покуда не износится материал, из которого он сделан, однако внезапная смерть русского царя помешала его замыслам.
  Что же касается подлинного источника непрерывного движения перпетуум мобиле Орфиреуса, то о нем в ту пору было много догадок. Чаще всего высказывалось мнение, что изобретатель приводил свое колесо в ход при помощи скрытого механизма, находившегося в соседнем помещении. Некий Иоганн Георг Борлах, который опубликовал весьма ядовитый памфлет, направленный против машины Орфиреуса, прямо предостерегал доверчивую публику, утверждая, что колесо этого устройства поддерживается в постоянном движении с помощью «софистических веревок и нитей», скрытых от взоров посетителей (рис. 82). О мошенническом характере вечного двигателя Орфира говорит нам также старинный чертеж, представленный на рис. 81.

  Неясность принципа действия колеса Орфиреуса привлекала все большее число специалистов и просто любопытствующих, которых особенно подстегивала несговорчивость изобретателя, ревностно охранявшего скрытую внутри его машины тайну. Так, если Орфиреусу задавали слишком много вопросов, он сразу объявлял себя больным или даже грозился уничтожить свое детище.
  Отметим также, что отношение к перпетуум мобиле Орфиреуса было в то время необычайно разнообразным - от язвительнейших памфлетов до поэтических восхвалений, посвященных как личности изобретателя, так и его заслугам. Автором одной из таких панегирических поэм был, например, такой, казалось бы, далекий от науки человек, как главный горный инспектор из Гессена К. Цумбен:

  В час добрый!
  В глубинах недр земных таились от людей
  Большие залежи бесценного металла.
  Подземная вода на страже их стояла,
  И этой стражи нет ни крепче, ни верней.
  Мы не могли добыть богатую руду:
  Над тем, чтоб отвести мешающие воды,
  Искусных мастеров полк бился долги годы,
  Но был упорный труд с удачей не в ладу.
  Но вот Орфир свою машину сотворил-
  Не свыше ль на него слетело вдохновенье?-
  Он непрестанного открыл секрет движенья,
  Всесильный двигатель он словно оживил.
  Теперь нам нипочем тяжелый прежде труд,
  Мы воду отведем орфировой машиной-
  И руды потекут из залежи глубинной,
  Рекой в сокровищницы наши потекут.
  Теперь свое добро добром отдаст Земля,
  Остались позади опасности и муки.
  Орфиру гимн поют ремесла и науки,
  И вторят радостно и реки, и поля,
  И горы, и леса, и славит целый мир
  Заслуженные им несметные доходы.
  Умолкни, голос мой, пред гласом всей Природы
  Иль повтори за ним восторженно: Орфир,
  В час добрый!
        Перевод с верхненемецкого Э. А. Троппа.

  О том, что подозрения о скрытом механизме, тайно приводящем в движение перпетуум мобиле Орфиреуса, имели под собой некую достаточно правдивую основу, свидетельствует продолжение истории доктора Орфира, как он сам чаще всего называл себя в последние годы жизни. Оказалось, что таинственным источником энергии, который поддерживал вращение колеса в течение целых недель, были брат и служанка изобретателя - они приводили машину в движение из соседней комнаты. В замке же Вайсенштайн машину раскручивали прямо из спальни Орфиреуса. При этом за каждый час вращения колеса вечного двигателя изобретатель платил своим помощникам по 2 гроша. Однако брату такое утомительное занятие вскоре просто наскучило, и он сбежал, а служанка никак не могла одна вынести всей тяжести доверенной ей тайны и совладать со страхом перед последствиями, если обман вдруг раскроется. Якобы именно поэтому она и выдала секрет механизма Орфиреуса, хотя незадолго перед тем, испугавшись угроз своего хозяина, написала под его диктовку и собственноручно подписала следующую длинную и обстоятельную клятву о вечном молчании - клятву, по всей видимости, не имеющую себе подобной в истории техники:

  «Я, Анна Розина Мауэрсбергер, перед богом всемогущим приношу эту кровную присягу вам, моему господину Иоганну Элиасу Орфиру. Клянусь верой и правдой перед триединым богом, что от сей минуты и до самой моей смерти, во веки веков, о вас, моем настоящем господине, что стоит здесь предо мною, я не буду никому ни говорить, ни писать, ни показывать ничего дурного и что ни одному живому существу не выдам, не расскажу и не опишу ничего из известного мне о ваших деяниях, искусстве и тайнах. Но все, что я знаю и что тайного у вас видела или слышала, буду таить в себе, как вы от меня того требуете и желаете. Я свято и торжественно клянусь раз и навсегда перед богом всемогущим, что больше никогда никому не расскажу и не открою ничего о ваших делах, машинах и тайнах, как я однажды это сделала перед фрейлейн. От всего сердца я раскаиваюсь в том, что сделала, хотя ничего путно я об этом и не знала. Поэтому да простится мне-больше такого уж никогда не случится-и да буду я проклята перед богом и людьми, перед земным и вечным судом, если я сознательно и по собственной воле расскажу кому-нибудь о вас, ваших тайнах, искусстве или делах, или причиню вам посрамление, или опорочу ваше имя, честь или жизнь, или что-нибудь плохое о вас опять скажу, напишу или покажу, или подам кому-нибудь повод причинить вам зло. Я клянусь, что при всякой возможности в вашем доме или в каком другом месте буду говорить, писать или свидетельствовать о вас самое лучшее. А если я эту клятву нарушу, или лукаво ее истолкую, или разными способами потщусь преступить ее, то пусть бог сподобит душу мою смерти вечной и не удостоит меня своей божьей милости, и пусть буду я, негодная, предана проклятию на веки вечные. Аминь. Проклята я буду, если эту клятву нарушу, блаженна, если ее сдержу. Я клянусь, что сдержу свою клятву и никогда ее не нарушу. Даю сию присягу в здравом уме, от всей души, свободно и без принуждения, скрепляю ее устами, рукой и сердцем, я, Анна Розина Мауэрсбергер,-вам, Иоганну Элиасу Орфиру, моему господину. Аминь. Аминь».

  Но даже такая страшная клятва, конечно, не помешала служанке выболтать, как обстояло дело. Вся эта история получила широкую огласку, и тем самым эпопея с «удивительным изобретением доктора Орфира» окончательно завершилась. Орфиреусу лично благодаря своему красноречию и присутствию духа удалось кое-как оправдаться, причем он даже сумел сохранить при этом расположение своего покровителя. Правда, хотя судьба отнеслась к Бесслеру-Орфиреусу сравнительно мягко, он прекрасно понимал, что с помощью вечного двигателя он уже не сумеет обеспечить себе благополучную и безбедную жизнь. Однако, занявшись другими изобретениями, Орфиреус так и не добился сколько-нибудь значительных успехов. Когда ландграф Карл умер, незадачливый изобретатель перпетуум мобиле был почти предан забвению. Смерть же самого Элиаса Бесслера-Орфиреуса в 1745 г. положила конец этому знаменитому обману и навсегда отодвинула его в историю перпетуум мобиле.
  Нелегко пришлось в ту пору и некоторым научным авторитетам, принимавшим участие в оценке изобретения Бесслера. Среди них оказался и ставший жертвой собственной доверчивости Гравезанд. Однако, не желая признаваться в своей ошибке, он все же писал об этом так: «Я прекрасно знаю, что Орфиреус - сумасшедший, но не верю, что он мошенник. Я никогда не был твердо уверен, является ли его машина обманом или нет, но одно я знаю так твердо, как ничто другое на свете: если служанка говорит то, что было указано выше, то она лжет».
  Прошедшие с тех пор годы так и не смогли до конца искоренить последние остатки веры в подлинность вечного двигателя Орфиреуса. Так, почти двести лет спустя в книге Р. Т. Гулда «Чудеса, или Книга необъясненных фактов», изданной в 1928 г., о кассельском колесе говорится буквально следующее:
  «О самодвижущемся характере колеса Орфиреуса существуют знаменательные и весьма убедительные свидетельства, подписанные известнейшими научными авторитетами. Если мы не будем принимать их во внимание, то тогда нам следует вообще отказаться от описания истории по документам того времени. И хотя тайна вечного движения умерла вместе с Орфиром, несомненно, что ему самому она была хорошо известна».